Лето – приятное время и для тех, у кого есть фруктовые сады. Это пора сбора абрикосов, слив и инжира… и пора варенья.

В следующий раз Соланж пришла в книжную лавку в сентябре; ее лицо так похудело и вытянулось, что мне показалось, будто за одно лето она постарела на десять лет.

Это было во вторник, вскоре после полудня, и лавка была пуста.

Соланж впервые подошла не к стеллажу «Садоводство». Она направилась к стеллажу «Развитие личности».

И вернулась с книгой Лорана Гунеля «Человек, который хотел быть счастливым».

Для меня это всегда сигнал. Тот, кто покупает себе такую книгу, все равно что пишет у себя на лбу: «Мне плохо».

– Здравствуйте, Соланж. Как вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, Натали. Чувствую себя средне. Лето выдалось очень тяжелым. У нас было много гостей. Когда уезжали друзья детей, тут же выходили из машины наши парижские приятели. Мне казалось, что я провожу лето на кухне гостиницы из сорока номеров. А еще были смена простыней после каждого отъезда, стирки, когда нужно развешивать белье. И каждый считает нормальным, что я это делаю я одна. Я считаю, что Люк мог отдыхать, но я счастлива, что наконец вернулась на работу. Для меня это начало отпуска, но без Люка, потому что он тоже опять на работе. И еще – многие растения меня разочаровали. Гортензии, которые я купила, сильно пострадали от непогоды. Люк обожает эти растения, потому что они напоминают ему о Бретани, но они не приспособлены к здешним условиям. Он не хочет принять это и потому злится на меня, когда что-то не получается.

У нее на глазах выступили слезы. Было похоже, что ее нервы на пределе. Мы не были близкими подругами, и я не знала, как поступить – закрыть на это глаза и дать ей уйти с книгой Гунеля или протянуть руку помощи, чтобы Соланж могла со мной заговорить, если пожелает.

Но переделать себя невозможно, а я не слишком верила, что Гунель и другие авторы вроде Пауло Коэльо могут решить ее проблему.

– Ну, я вижу, ваши дела идут очень плохо!

Этих слов оказалось достаточно, чтобы вызвать у Соланж слезы. Я подала ей табуретку. В промежутках между всхлипами я уловила несколько слов, которые с большим трудом смогла связать в обрывки фраз:

– Люк… лагерстремия… бассейн перевернулся… лагерстремия с ее цветами… он все срезал… комната на чердаке… Тома… упал.

– Поплачьте, Соланж. Потом вы мне все расскажете.

Было семнадцать часов, но при таких обстоятельствах я не могла принять другого клиента. Я выключила подсветку витрины и перевернула табличку на двери, сообщая, что магазин закрыт.

Когда Соланж успокоилась, я поняла, что передо мной сидит женщина, совершенно обессилевшая после лета, которое она провела, заботясь о других и, в частности, желая угодить мужу, который обращался с ней как не слишком жестокий тиран.

Ее внук Тома, которого дочь доверила ей на несколько дней, упал с лестницы, поднимаясь на чердак; он сильно испугался, но не пострадал. В середине августа, когда дом был полон гостей, перевернулся бассейн. А Люк, который ничего не понял, обрезал вместо магнолии лагерстремию, которая еще не зацвела.

Мне было жаль Соланж. Мы, несомненно, были ровесницами, и я помнила, какой увидела ее в первый раз. Тогда она, на мой взгляд, была красивой, храбро несла груз прожитых лет и одевалась по последней моде.

Я знаю, что переход на пятый десяток мужчины выносят легче, чем женщины. Нам каждое утро зеркало словно дает пощечину, напоминая: ты уже не та, какой была раньше. Каждая морщина вокруг глаз подчеркивает отпечаток ночей, которые ты провела, танцуя, и тебе остается лишь улыбаться себе и наносить на лицо антивозрастную жидкость, не слишком веря в нее.

История Соланж, наверное, была похожа на истории многих других женщин. Супружеским парам предлагают готовиться к пенсии, но до этого им нужно было бы готовиться к тому моменту, когда их дети покинут родительский дом, а им потребуется заново решить, ради чего мужчина и женщина каждый день живут вместе.

Книжная лавка сыграла важную роль в нашей истории. Меня бы недолго удовлетворяли одни разговоры с Натаном о том, нравится ли ему новая обивка кровати или то, как я украсила зеленую комнату красивыми белыми занавесками из марокканской льняной ткани.

Я думаю, что каждая женщина рискует стать такой, как Соланж, и что в пятьдесят лет нам больше, чем в тридцать, нужно, чтобы нас признавали за тех, кто мы есть, потому что наши женские наряды уже не заставляют остановиться на нас взгляду того, кто знал нас в весеннюю пору нашей жизни.

Я встречала очень красивых женщин зрелого возраста, источник красоты которых в том, что они никогда не переставали существовать благодаря тому, что занимались чем-то совершенно не зависящим от деятельности мужа.

Я знала, что могла бы стать такой, как Соланж, и, конечно, именно поэтому сострадала ей. Это сострадание было как бумеранг: я должна была ее спасти, потому что иначе оставила бы страдать частицу себя самой.

– Вы любите ухаживать за садом, Соланж?

– Конечно да!

– Я задам вам этот вопрос по-другому: вы любите ухаживать за садом, как женщина готовит обед мужу, который скоро должен вернуться, и надеется, что муж ее похвалит? Или вы любите ухаживать за садом ради себя самой, независимо от того, как это оценивает Люк?

– Не знаю. Я думаю, что действительно люблю природу. Она поднимает меня своими ветвями и выносит на ветер. Я люблю класть ладонь на теплую от солнца каменную стенку. И считаю, что нет ничего эротичней почки, когда она готова раскрыться под напором солнца.

– Но вы говорите про природу, а не про сад. Сад – это мир, который возделывают. В нем ничто не существует без вмешательства человека. План сада не создан природой; сад сначала родился в человеческом уме, им управляет воображение этого человека, его обрезают руки этого человека. Это совсем другое!

– Да, вы правы. Но почему вы мне задаете этот вопрос?

– Потому что думаю, что вы находитесь в этом состоянии оттого, что возделывали сад для других и забыли о своем собственном саде. Вам нужно вернуться в аллеи вашего внутреннего сада перед тем, как делать обрезку на тех аллеях, по которым, как вы надеетесь, будет гулять Люк. Я предлагаю вам отложить книгу Гунеля и прочесть «Химеры» Нуалы О'Фаолайн. Я даю эту книгу вам на время, прочитайте ее и, если она вам понравится, тогда купите.

– Я уже очень давно не позволяла себе тратить время на чтение романа. Но я согласна.

– Да, пусть у вас будет время только для себя. Не оправдывайтесь, разрешите себе заварить большой чайник чая и провести целый день ненакрашенной, полуодетой, на диване перед камином. Вы увидите: это достаточно приятно.

Она приняла мое предложение.

Как легко погрузиться в чужие желания настолько, что перестаешь чувствовать свои!

Я благодарна Натану за то, что в этом отношении он всегда поступал разумно. Я помню, как он умел в подходящий момент спросить меня: «А ты тоже этого хочешь? Ты это делаешь для меня или для себя тоже? Сразу после этого о чем ты будешь мечтать? Ты знаешь: я не стану любить тебя меньше, если ты сделаешь что-нибудь, что тебе нравится».